Вскоре наш многократный грешник на своём опыте узнал, какая сила решает все проблемы любым подлым способом и чью бессмертную душу требует в награду...
Главная героиня на удивление бесцветна. В треугольнике из наглой гулящей бабы, мужа-рогоносца и влюблённой в него аристократической красавицы сколько-нибудь живо и привлекательно выглядит только гулящая баба (в том числе и её смешной двойник).
Поэтому о главной красавице ни слова.
Все нити сюжета, как бы герой ни пытался выдернуть их и взять под контроль, крепко держит в своих руках главный злодей. Поймав жертву на крючок эмоционального шантажа, манипулятор настаивает на святости тайных отношений, связавших манипулятора и его жертву. Однако жертва снова и снова всё отрицает. Снова и снова уходит в отказку. Тотальная самооборона по всем фронтам. Вплоть до грандиозной финальной драки.
В зрительском восприятии солью сюжета, как я понимаю, является переход от слежения за попытками негодяя-психопата заставить героя покорно действовать в интересах чужого человека - к постепенному осознанию намерения демона-искусителя убедить негодующего праведника совершить хоть один шажочек к пропасти.
В финале маска корыстной заинтересованности отбрасывается окончательно, и злодей демонстрирует своё истинное, кристалльно прозрачное намерение - во что бы то ни стало доказать именно этому герою, что в низости они равны. Поэтому злодея бесит и доводит до исступления не отказ героя взаимообразно решить "проблему" злодея, а отказ совершить низкий поступок.
В газетах могут написать о расхитителях имущества сиротского приюта, или о героическом перелёте через Атлантический океан, или о чудесном спасении дурака из пасти крокодила... о нет, ничто не интересует нашего злодея. Только одна-единственная раз и навсегда намеченная жертва существует для него, только этот контакт он станет отрабатывать с исступлением шизофреника.
В этом странность и сила фильмов подобного рода. Берётся герой симпатичный, но не слишком удалённый от кинозрителя. Героя ставит в центр своих интересов ранее ему не знакомый харизматик. Происходит дуэль двух воль. В этой дуэли пленных не берут. Зритель не способен преодолеть искушение - он ждёт и хочет увидеть финальный выстрел, залп, целую канонаду. Орсон Уэллс ставит прямо на лоб зрителю "Печать зла".
Одно из двух: или у меня развилась небольшая паранойя, или действительно лозунг Ницше "Бог умер" врос в искусство ХХ века столь странным, причудливым образом, чтобы обернуться чередой вариаций одной и той же темы - некто, не имеющий иных личных целей и намерений, посвящает всё своё время и внимание насильственно организуемому контакту с фактически случайно избранной жертвой. Раз Бог-пастырь "умер" (или отвернулся, или не существует), то его обязательно должен заместить эрзац-божок, самозванец, выскочка, претендующий на брошенные Богом поводья власти над любым простым смертным.
Кино сороковых-пятидесятых подробно изучило такое явление, как всенепременное установление эмоциональной зависимости божка от паствы. Цепляется, как ненасытная пиявка, и требует к себе внимания вплоть до принесения личной жертвы. Так было в "Лауре" Отто Преминжера, так происходит и в "Незнакомцах с поезда". Любой божок - поневоле тролль, другие формы существования для него пока не найдены.
Чего сперва не могли предвидеть творческие души, чуткие к "смерти Бога", так это воспроизводящуюся в каждом поколении эмоциональную зависимость брошенной паствы от Пастыря. Если нельзя вернуть на место Бога, то уж злого тролля призывать легко. И родился, например, целый жанр "слэшер", в котором таинственный Маньяк не знает ни сна, ни отдыха, лишь бы изничтожить кучку перепуганных граждан, ничем не примечательных, банальных...
...словом, таких, как любой из нас, в кого на самом деле ткнёт ножом разве что пьяное тупое быдло, а никак не тонко чувствующий, рафинированный и безумный эстет-мизантроп. Стоило коллективному подсознательному уловить разницу между пьяным быдлом и эстетом-мизантропом, как валом пошли скромно снятые фильмы жанра gore, ну и жанра снафф, само собой.
Нет, я не настаиваю на обязательном хронологическом предшествовании слэшера более "низким" жанрам! Главное, однажды по уровню харизматичности Пастырь-убийца окончательно сравнялся с жертвой. Стал такой же посредственностью. Да, к концу ХХ столетия качественный божок тоже умер:)
Но в середине столетия божки ещё помнили о своём эстетском предназначении и даже тяготели к смелым идеалам Античности. Ввиду особого рода тайной близости, навязываемой мужчиной-манипулятором мужчине-жертве, в "Незнакомцах в поезде" незримо присутствует гомоэротическая составляющая. Но то ли она не дотянута до уровня полноценной подспудной интриги, то ли введена совершенно ненамеренно и напрасно считывается с невиннейших в своей основе эпизодов. А жаль. Без этой двойственной игривости на первый план вынужденно выходит главная героиня, а о ней я - ни слова...:)
